Специальная олимпиада: фэнтези или научная фантастика?

[hitech]

Поместить человека в многоуровневую ракету и отправить его на Луну, где пассажиры смогут провести научные исследования, если они приземлятся живыми, и, возможно, даже вернутся назад на Землю — всё это похоже на мечту, достойную Жюля Верна. Я даже готов сказать, что такое путешествие никогда не произойдёт, несмотря на развитие техники.

Ли де Форест, американский учёный, изобретатель триода, 1926.

Из всего многообразия жанров литературы я предпочитаю научную фантастику. При этом читаю в основном фэнтези. Ну, это не является чем-то необычным: мою любимую группу «Manowar» я в последний раз слушал года полтора назад; кстати, у них только что вышел новый альбом.

Я попытался проанализировать, почему мне так нравится именно научная фантастика. В конце концов, приключения остаются приключениями, характер героев раскрывается и там, и там. Политические хитросплетения в «Дракон не спит никогда» Глена Кука мало чем отличаются от политических игрищ героев «Хроник Амбера» Желязны или «Песни Льда и Пламени» Джорджа Мартина, хотя первое — научная фантастика, а второе и третье — фэнтези.

С точки зрения писателя научная фантастика и фэнтези тоже не слишком сильно друг от друга отличаются. Между предложениями «он взмахнул плазмаганом, и враги залегли» и «он взмахнул Жезлом Феникса, и враги залегли» разница в три буквы. Что лишний раз подтверждает старую истину: продвинутая технология неотличима от магии. Как следствие, писатели, сделавшие себе имя в одном жанре, обычно не испытывают никаких проблем с тем, чтобы переключиться на другой. Примеров можно насобирать уйму, начиная с того же Джорджа Мартина, чьи рассказы из сборника «Путешествия Тафа» представляют собой чистую научную фантастику¹.

Что интересно, писатели, начавшие с фэнтези, крайне редко переходят на научную фантастику. Разберём на примере. Ольга Громыко начала с трилогии «Профессия — ведьма», продолжила эпической сагой «Верные враги», перешла к не менее фэнтезийному «Цветку камалейника», а потом ударилась во все тяжкие и выдала научно-фантастических «Космобиолухов» с «Космоэколухами». А теперь сюрприз: ни «Космобиолухов», ни «Космоэколухов» я научной фантастикой не считаю. Да, летают на космических кораблях. Да, бегает киборг-убийца. Но ничего научного в этом нет, осталось только фантастическое. А как ещё можно расценивать труд, в котором персонаж бросает гранату, в осколочно-фугасной части которой тщательно перемешаны электромагнитные волны и рубленые гвозди?

К чему я веду свой рассказ? К тому, что научная фантастика обязательно должна популяризовать науку. Она потому и научная, эта фантастика, что в книге затрагиваются какие-то интересные научные парадоксы, эксперименты, явления; рассказываются и объясняются научные законы, в завуалированной форме обсуждаются теории и гипотезы. В научной фантастике наука — не задник, на фоне которого развиваются события, а активный участник, причём положительный герой. Научная фантастика должна пробуждать в читателе желание узнать больше о состоянии современной науки. После прочтения научно-фантастической книги читатель должен знать о нашей с вами реальности чуть-чуть больше, чем до неё.

Фэнтези же — литература чисто развлекательная. Фэнтези писать легко, потому что фэнтезийный мир не требует от писателя объяснений описываемым событиям. Вот Питер Петтигрю² взмахнул волшебной палочкой и послал в противника заклятие, которое связало его верёвками по рукам и ногам. Откуда взялись верёвки? Как был обойдён закон сохранения энергии? Как заклинание знает, где у противника ноги? Как оно поведёт себя, если подсунуть ему манекен без рук и ног? А силача-тяжеловеса оно тоже будет верёвками, которые ему на один рывок, опутывать? А как оно сработает на свернувшемся в шар броненосце? Кого это волнует, это же магия! Не нужно ничего объяснять! Или вот некромант Неясыть³ нарисовал на глазок правильную семнадцатилучевую звезду, ориентировал её по сторонам света, накачал энергией — какой? откуда? — и долбанул по скелетам так, что у тех поджилки затряслись. А где у скелета находятся поджилки? Да какая разница, пока они трясутся!

Лирическое отступление:
	Больше всего мне нравится, когда писатель выдаёт очевидную глупость. В самом начале «Одиночества мага» Ник Перумов засылает своего героя в подземелья гномов, наполненные нежитью. Герой натыкается на плотоядных скелетов, и те при виде свежего мяса издают восторженный рёв. Тут Ник Перумов, видимо, очнулся от угара сочинительства и скромно добавил: интересно, как они могли реветь, ведь ни лёгких, ни горла, ни гортани у них не было. Но тут скелеты построились в боевой порядок, и герой прекратил интересоваться метафизическими вопросами — а жаль, было бы интересно узнать, чем, по мнению Перумова, должен реветь скелет. Круче ревущих плотоядных скелетов только горе-писатели «научной фантастики», чьи герои не видели своих возлюбленных вот уже три световых года. Оказывается, ещё существуют люди, которые не знают, что световой год — это мера расстояния, а не времени.

Из этого с неизбежностью следует, что научно-фантастические книги писать сложнее. Для того, чтобы использовать в повествовании какую-то теорию и не выставить себя на посмешище, автор должен хотя бы минимально в ней разбираться. А это означает — скрупулёзно изучить нужную тему, узнать её со всех сторон и вплести её в повествование так, чтобы научить читателя чему-то новому без скатывания в ненужную заумь. На самом деле, это очень сложно — не отходить далеко от научно-просветительской деятельности, чтобы фантастика оставалась научной, но не скатываться в малоинтересную глубоко научную литературу, которую никто не будет читать. В качестве примера превосходного научно-фантастического писателя можно привести Майкла Крайтона. Каждую свою книгу он писал несколько лет. На «Государство страха» он потратил три с половиной года. Не потому, что ему было сложно подобрать слова; просто он тщательно изучал всю справочную литературу по затрагиваемой теме. Его книга — стопроцентная научная фантастика, и она убедительнейшим образом доказывает, что никакого глобального потепления не существует.

Лирическое отступление:
	В моём рассказе «Чёрным по белому» я упомянул, что майский жук не может летать, и сделал сноску, объясняющую, почему он всё-таки летает. Ради написания этой сноски в три предложения, которую всё равно почти никто не прочтёт, я два дня читал талмуды по биофизике, аэродинамике и энтомологии.

Итак, я считаю, что писать научную фантастику сложнее и тяжелее, чем фэнтези. Но интереснее. Потому что в процессе написания узнаёшь кучу всего нового, что можно потом ввернуть в сюжет.

---

А ещё я считаю, что писать рассказы намного сложнее, чем большие произведения — повести или романы. Потому что рассказ, помимо требований соблюдения тематики, накладывает дополнительное ограничение: размер. Втиснуть завязку, развитие сюжета, развязку и эпилог в триста тысяч слов намного легче, чем в семь тысяч. Поэтому я считаю Шекли, Лавкрафта и Азимова величайшими писателями, а Хайнлайна, хотя произведения у него глубже, только великим.

Казалось бы, что рассказы должны быть более популярны среди читателей: это короткое произведение, которое, как срез, показывает все хорошие и плохие стороны писателя, и не занимает много времени для прочтения. Но рассказы пользуются у читателей меньшей популярностью, чем «большая литература». А научная фантастика пользуется меньшей популярностью, чем фэнтези. На «Самиздате» опубликовано 75 тысяч произведений в жанре фэнтези, и только 50 тысяч — в жанре научной фантастики. Причём я подозреваю, что абсолютное большинство этой так называемой «научной фантастики» на самом деле фэнтези в научно-техническом оформлении.

Моя мечта — научиться писать интересные научно-фантастические рассказы.

Именно поэтому сейчас я, вместо того, чтобы видеть десятый сон, изучаю сверхтекучесть твёрдого гелия. А вы знали, что твёрдые тела тоже могут обладать сверхтекучестью? А вы знали, что словосочетание «твёрдое тело» не совсем применимо к сверхтекучему кристаллу, потому что какое же оно твёрдое, если оно сверхтекучее?.. Это же жутко интересно! Зачем мне сверхтекучий твёрдый гелий, спросите вы? Ну как же, у меня по сюжету содержимое трюма взобралось вверх по стенке и залило гидропонную оранжерею. Если же что-то течёт вверх — то тут замешаны либо гравитационная аномалия, либо ферромагнитная жидкость, либо сверхтекучесть, либо разумное существо. Что случилось с земными растениями, залитыми твёрдым гелием при температуре абсолютного нуля, вы узнаете из самого рассказа… :)

---

¹ Это если не вспоминать, что в трёх из шести рассказов проводится аналогия между Тафом и Господом, а в конце последнего рассказа Таф говорит: «Первое, что я сделал на этом корабле, это воскресил мертвеца». Назад…
² Слуга верховного злыдня в гепталогии о Гарри Поттере. Назад…
³ Главный герой гексалогии Ника Перумова «Хранитель мечей». Назад…

Comments

[ahitech.livejournal.com]

Так это ж будущее. Они закон всемирного тяготения отменили на чрезвычайной сессии парламента.

[levgilman.livejournal.com]

А фантастика нечасто бывает другой - или будущее, или параллельный мир.
Только сила тяжести тут как раз ни причём. Фантастичны сами скорости, развиваемые традиционным способом (после выхода из гиперпространства, то есть без фантастических допущений). При таких скоростях значение силы тяжести вообще ничтожно.

[ahitech.livejournal.com]

Я ничего не говорил о двигателе, используемом для движения в обычном пространстве, но специально упомянул о контроле над гравитацией. Следовательно, двигатель может быть любым, в том числе развивающим убийственное тяготение; контроль над гравитацией позволит превратить его в стандартные 1 g.